Памяти выдающегося ярославского керамиста-реставратора Евгения Дмитриевича Тарабина (1958 — 2015).
Автор текста: Полушкина Л.Л.
Юность
Керамика не была первой любовью Евгения Тарабина. С 1974 по 1978 гг. он учился в Ярославском художественном училище и мечтал заниматься реставрацией икон. Окружающий мир был для него невообразимо цветным. И если бы в это время Евгению сказали, что его будущее — реставрация и воссоздание изразцового убранства древнерусских храмов, он не услышал или не понял бы эти слова. После окончания училища Евгений работал художником-оформителем в Ярославской филармонии, занимался научно-технической рекламой в Центре научно-технической информации, но мечту о реставрации древнерусской живописи не оставлял.
В 1985 г. Евгений впервые встречается с руководителем Ярославской специальной научно-производственной реставрационной мастерской (ЯСНРПМ) Виктором Даниловичем Шаульским. Его ответ на желание Тарабина заниматься реставрацией икон был коротким и жестким: «Стоит ли? Своих девать некуда!». И директор мастерской отправил Евгения к Алексею Алексеевичу Егорову со словами: «Может быть, он возьмет тебя учеником». Оказалось, что это судьба. А. А. Егоров, выдающийся мастер-реставратор, первым в России разработал технологию реставрации изразцов и в то время возглавлял керамический цех, в котором их делали для архитектурных памятников всей страны. Учиться у такого мастера мечтали многие. Только вот учеников он терпеть не мог: тот, кто попадал в изразцовые мастерские по разнарядке дирекции, долго у Егорова не задерживался.
— Когда я пришел к Егорову, — вспоминал позднее Тарабин, — я о керамике-то имел самые смутные представления. Какие уж тут изразцы! А в мастерских — сотни каких-то колб, вечно дымящие печи, пыль, грязь, люди, перепачканные глиной. Конечно, все это поначалу ошеломило. Но когда я увидел, какую красоту делают эти люди из обычной глины, сам захотел заниматься изразцами.
Однако до изразцов Евгению было еще очень далеко. Егоров взял его чернорабочим. С утра до вечера он таскал песок, размачивал глину, колол дрова, топил печи. Может быть, так и остался бы Тарабин на подхвате, но реставрационные мастерские в ту пору буквально задыхались от объема работ, а в керамическом цеху было только 9 человек. Поэтому со временем Тарабину стали давать более сложные задания: изготовить модель изразца, отлить по ней форму, набить форму глиной и т. д.
Позднее Евгений говорил: «Егоров мне что-то показывал и отходил. Дальше я уже должен был все делать сам. Он только поправлял какие-то ошибки, но не стоял надо мной, не учил. Он вообще считал, что овладеть этим ремеслом можно только самостоятельно. И действительно — научить делать изразцы нельзя. Тут все надо попробовать своими руками. Многое в этой профессии строится на ощущениях мастера. А это приходит с опытом, со временем. Или не приходит совсем».
Когда Евгений начал работать самостоятельно, он не просто увлекся изразцами, а «заболел» ими, пропадая на работе до позднего вечера. И дома у него везде стояли краски, формы разных видов и лежала глина для изготовления изразцов.
Становление мастера
Однажды ЯСНРПМ поручили реставрацию фасадных изразцов церкви Иоанна Златоуста в Коровниках. Едва эта большая и сложная работа началась, как А. А. Егоров попал в больницу, и за реставрацию пришлось браться Тарабину. Свои первые изразцы он изготовил без помощи и подсказок, освоив все этапы процесса — от подготовки глины до поливы и обжига. Работу он оценивал придирчиво, тщательно рассматривал, сравнивал с изразцами, сделанными Егоровым. В один из таких моментов в мастерскую зашел сам Егоров, выписавшийся из больницы. Посмотрев на изразцы и, указав на свой, он сказал: «А вот здесь ты немного наврал...»
К церкви Иоанна Златоуста у Евгения Тарабина на всю жизнь сохранилось особое отношение: более тридцати лет назад на ее фасадах рядом с многоцветными изразцами, созданными ярославскими мастерами в конце XVII века, были поставлены его первые самостоятельные работы, восполнившие утраты изразцового убранства храма.
В 1986-1990-х гг. Тарабин принимал участие в реставрации изразцового декора самых известных ярославских церквей XVII вв. — Николы Мокрого, Иоанна Златоуста, Иоанна Предтечи, Богоявления.
Каждый их изразец Евгений знал «в лицо»: «Для XVII века изразцы были настоящим чудом, — говорит мастер. — Это время — самое трепетное, время проб, ошибок, поиска своего пути. Зачастую мастер, ставя изразец в печь, не знал, что у него получится. Еще не было никаких правил, не было школы, все только начиналось. И потому на одном и том же храме можно увидеть и прекрасно выполненные изразцы, и работы с явными огрехами. Но для меня среди изразцов того времени нет ни плохих, ни хороших, все они замечательные».
Реставрация изразцов иногда предполагает создание реплики, когда мастер с точностью повторяет рельеф и фактуру изразца, копирует манеру, в которой он выполнен. Сложнее всего при этом подобрать краски, чтобы воспроизвести аутентичный цвет. Чаще всего это метод проб и ошибок: «Нужный цвет можно найти только опытным путем, — объяснял Тарабин. — Поэтому делаются пробы краски. Например, на ярославских изразцах часто используются оттенки зеленого. Чтобы получить зеленый цвет, как и столетия назад, берут оксид меди, речной песок и кальцит. Все это перемешивают, варят, а затем выливают в воду. Образуются своего рода сосульки, которые перетирают в порошок. Этот порошок наносят на глиняную пластинку и ставят на несколько часов в печь. После обжига получается изразцовая пластинка зеленого цвета. Но этот зеленый может оказаться совсем не тем, который нужен. Чаще всего именно так и бывает. И тогда все начинается сначала. Надо экспериментировать с компонентами краски, их соотношением. Иногда, чтобы точно попасть в цвет, приходится делать до тысячи проб. Конечно, сохранились рецепты старых мастеров. Но даже если неукоснительно следовать им, успех не гарантирован. Ведь оттенки эмали зависят порой от весьма тонких нюансов: от того, из какого карьера брали песок для краски, в какой части печки обжигался изразец, и даже от того, какими дровами топили печь — сосна и береза, например, дают разный по химическому составу дым, что влияет на окраску изразца. Часто мастер в этой работе руководствуется интуицией, продвигаясь вперед буквально на ощупь. На то, чтобы постичь премудрости изразцового искусства, уходят годы».
Андреевский монастырь
Полтора десятка лет Евгений Тарабин занимался реставрацией изразцов. Но в 1990-х годах государство о реставрации позабыло: заказов становилось все меньше, мастерские обезлюдели, печи для обжига месяцами стояли нетопленые. Новую страницу в жизни помогла открыть встреча с настоятелем московского Андреевского мужского монастыря о. Борисом (Даниленко), который мечтал о реставрации изразцового декора одной из церквей в своей обители и специально приехал в «изразечный» город Ярославль на поиски мастера. Тарабину было тогда 40 лет. Он согласился, не раздумывая. Правда, рассчитывал пробыть в Москве несколько месяцев, а задержался на восемь лет.
Древний Андреевский монастырь у «Воробьевых кручь» впервые упоминается в источниках в XVI столетии, а в XVII веке в монастырь прибыл белорусский мастер Степан Полубес. Для изразцового искусства это имя значит то же, что имя Андрея Рублева в иконописи.
За работу Евгений взялся не без трепета. Ему предстояло восстановить уникальный декор церкви Андрея Стратилата. Этот одноглавый каменный храм, построенный в 1675 г., и ныне возвышается над восточными воротами. Поселили Евгения в просторной монастырской комнате. Поначалу не было ни мастерской, ни материалов для форм, ни нужных емкостей для глины, ни прозрачных глазурей с цветными эмалями, не было муфельной печи для обжига изделий и много чего еще. На первых порах карандаш и блокнот стали его главными орудиями труда. Объем работ был грандиозен, и Евгений пригласил помощника — начинающего керамиста из Ярославля Сергея Лебедева. Наиболее трудоемким был процесс снятия старых изразцов и изготовления новых форм. Через полгода были воссозданы первые изразцы. Затем многоцветный фриз под закомарами опоясал четверик храма, украсил основание главки.
Эта работа положила начало созданию в Андреевском монастыре самостоятельной реставрационной мастерской «Изразец». До сих пор ею руководит ярославец Сергей Лебедев.
Работа ярославцев получила известность в столице. Пошли заказы: художественные блюда на фасадах ц. Троицы в Хорошево в усадьбе Годуновых, частные заказы. И хотя дела в Москве шли хорошо, все время тянуло в Ярославль. Евгений вернулся в родной город. В конце 1990-х — начале 2000-х гг. мастер увлекся изготовлением панно и плакеток с видами ярославских, ростовских, костромских и других монастырей и храмов. Эти многоцветные декоративные работы имеют характерные признаки — высокий рельеф, покрытие яркими, насыщенными красками и прозрачной глазурью, а также активное включение в верхней части композиций пышных облаков, изображения птиц и ангелов, в нижней части — деревьев и трав. По краю свои произведения Евгений украшал пышными рамками или фигурным орнаментом. Покрывая панно и плакетки эмалями и глазурью, активно применял люстр. На оборотной стороне своих работ он острым предметом наносил свои инициалы — «Е. Т.».
В конце 1990 — начале 2000-х гг. к Евгению пришли признание и известность. Его реставрационные изразцы и авторские произведения экспонировались во Франции и в Америке. Побывав во французском городе Пуатье — побратиме Ярославля, он изготовил небольшую тщательно проработанную плакетку с видом этого города.
Выставки
Первая персональная выставка Евгения Тарабина состоялась в 1996 г. в Королевском музее принца Альберта в г. Эксетере (Англия) — городе-побратиме Ярославля. Она была организована при поддержке Мэрии Ярославля и активном участии известного ярославского общественного деятеля, руководителя городского джазового клуба Игоря Гаврилова. Интерес вызвала огромный, особенно популярны были мастер-классы. Англичане бережно держали свои небольшие глиняные пластины на заранее приготовленных дощечках. Через день под руководством Евгения они покрывали цветными эмалями подсохшие работы.
Весной 1998 г. в ярославском Городском выставочном зале им. Н. Нужина была организована большая выставка «Ярославский изразец». На ней произошла «встреча» керамических изделий прославленного мастера А. Егорова и его ученика Е. Тарабина. Изразцы, панно на исторические сюжеты, вазы, объемная пластика, созданные А. Егоровым, заняли отдельный зал. Изразцы Е. Тарабина заполнили несколько витрин. Выставка имела большой успех и стала важным этапом в творчестве мастеров. Впервые они сами и посетители увидели высокий уровень современного искусство керамики Ярославля во всем великолепии форм, красок и сверкающих глазурей.
Выставку открывали известные ярославцы — архитектор С. Е. Новиков, директор «Ярреставрации» В. Д. Шаульский, художник М. П. Савицкий. Присутствовала дочь А. А. Егорова Ольга Галотина. Один из ведущих радиожурналистов Владимир Кукушкин взял интервью у Тарабина, в котором Евгений торопился (не любил рассказывать о себе), но самое важное о себе сказал: «Главное не профессия, а состояние».
2000 г. запомнился Евгению большим заказом из Казани. В преддверии празднования 1000-летия города предполагалась реставрация изразцов в старинной мечети Аль-Марджани, возведенной в 1667–1770 гг. в исторической части города — старинной татарской слободе. Своих мастеров-керамистов не было, секреты изготовления старинных изразцов утрачены. Обратились в Ярославль и Е. Тарабин с помощниками взялись за работу. По его словам, по составу глины и глазури, по технологии изготовления, по рисунку казанские изразцы значительно отличались от привычных ярославских. Все осваивали на ходу и за три месяца «испекли» три тысячи изразцов, переливающихся синими, голубыми, зелеными эмалями. Изразцовый фриз украсил нижнюю часть стен внутреннего пространства мечети. Это был первый опыт восстановления исламской архитектурной керамики.
Одно из самых почетных предложений поступило ярославскому мастеру в 2010 г. из музея-заповедника «Коломенское»: участие в создании печных изразцов в воссозданном деревянном дворце царя Алексея Михайловича. Для выполнения этой работы мастеров искали по всей России, отобрали трех самых лучших, среди которых оказался и Евгений Тарабин, которому досталась самая сложная и большая часть заказа. Об этом уникальном проекте мастер вспоминал со смешанными чувствами: «Надо было выполнить полный изразцовый убор четырех печей по сохранившимся в Коломенском фрагментам. Работа была невероятно интересная. А сроки были сжаты до предела. Не хватало времени, чтобы поразмыслить, все спокойно обдумать». Свои изразцы Евгений с помощниками делали в Ярославле: изготовили почти 80 моделей для разного вида изразцов. На создание одной модели обычно уходило три дня. А еще формовка, сушка, подбор эмалей, обжиг. Тарабин не спал неделями, ночевал возле печей, сутками варил эмаль. Готовые изразцы сразу же грузили в машину и отправляли в Москву. Последнюю партию изразцов устанавливали за несколько часов до открытия дворца. Потом, как обычно, улыбаясь, Евгений вспоминал: «Конечным результатом я доволен. У нас не было времени на ошибки. Все должно было получиться с первого раза. Мы нигде ни на шаг не отступили от технологии. Но то, что в этой невероятной спешке ни один изразец не треснул, это настоящее чудо. Я иногда думаю, что за нашей работой откуда-то сверху наблюдал мой учитель Алексей Егоров и, наверное, помогал нам».
В 2002 г. Евгений Тарабин вошел в состав победителей юбилейного конкурса за лучшую реставрацию, реконструкцию памятников архитектуры и других объектов историко-градостроительной среды г. Москвы. Тогда Евгений еще не знал, что впереди его ждет грандиозная по объему, главная работа его жизни — изразцовое убранство нового кафедрального Успенского собора в родном Ярославле.
Успенский собор в Ярославле
К 1000-летию Ярославля на территории бывшего ярославского кремля, в 2010 г. возвели величественный Успенский собор. Средства на строительство предоставил известный московский меценат, директор крупной строительной фирмы Виктор Иванович Тырышкин. Именно он предложил Е. Тарабину создать изразцовый декор храма: для западного портала, галереи и западного крыльца собора, орнаментальный фриз на центральную главу, и, самое главное и важное, три панно большого размера для оформления фасадов над входами в собор.
Только высокое мастерство, большой опыт, свободное владение техникой при работе с керамикой, художественное видение позволили Евгению Тарабину и его помощникам выполнить этот грандиозный объем работ. Часть из них была привычной и традиционной. А вот создание огромных панно было первым случаем в практике керамиста. Теоретическую часть (сюжеты композиций, разработка эскизов, определение цветовой гаммы) предложили московские специалисты. Но общее художественное решение, технические задачи, подбор эмалей и многое другое выполнял Е. Тарабин. В специально арендованных помещениях на полу лежали большеформатные картоны с рисунками будущих композиций.
Первыми изразцы разного размера были смонтированы на галерее и крыльцах. Затем основание барабана опоясал 28-метровый фриз шестиметровой ширины. Над установлением перспективного портала западного входа в собор мастера работали больше двух месяцев. Орнамент изразцов, их цветовая палитра были тождественны ярославским изразцам XVII-XVIII вв. 14 августа 2013 г. они засияли на солнце.
Через год над северным входом установили икону-панно «Покров Богоматери». Предварительно для каждой из 840 керамических плиток сделали свою форму. В августе 2014 г. монументальный образ Богоматери, держащей белый плат, утвердился над изображением храмов, на реставрацию или строительство которых давал средства В. И. Тырышкин.
О второй монументальной композиции «Успение Богоматери» Евгений говорил, что она будет высотой как трехэтажный дом и что опыта изготовления подобных икон практически нет. И вновь мастера работали почти круглосуточно. 600 керамических плиток! 60 евангельских персонажей, самые большие — высотой около трех метров. Лики святых обязательно делались целиком. В конце сентября сложное по композиции произведение появилось на северном фасаде собора. Евгений Тарабин тогда говорил, что самое сложное в работе — поймать настроение иконы, сделать так, чтобы она «цепляла» каждого, кто ее видел.
Третью икону «Богоматерь Неопалимая Купина» на южный фасад собора ярославский мастер сделать не успел. Он ушел в одночасье в возрасте 56 лет 20 декабря 2015 г. Утрата была неожиданна и столь велика, что близкие и друзья Евгения, пришедшие в «его» Успенский собор на прощание, не нашли слов и стояли в полной тишине. Позднее В. И. Тырышкин написал: «Из жизни ушел абсолютно великий человек. Необыкновенно талантливый, спокойный, уравновешенный, дипломатичный. Скромность и непритязательность его не знали предела. Он был какой-то недооцененный и в России, и в области. Когда ему вручали награды во Франции, Бельгии, его зарубежные коллеги осознавали, какой глубокий и великий этот человек».
В собрании керамики Ярославского музея-заповедника до недавно времени хранилось небольшое количество работ Евгения Тарабина. В апреле 2019 г. от частного лица поступило предложение о закупке авторских произведений мастера, и через некоторое время они пополнили музейную коллекцию. Следующее поступление было совсем неожиданным. На ярославском «блошином» рынке во Фрунзенском районе на самодельной подставке среди стеклянных вазочек, фигурок из фарфора, каких-то деревянных вещиц, утюгов и всякой всячины мерцали многоцветьем красок рельефные изображения Ярославских церквей. На обороте этих пластин стояло — «Е. Т.». Сейчас они находятся в музее. В феврале 2020 г. из керамической мастерской Светланы Пенкиной, находящейся в Красноперекопском районе Ярославля, в музей привезли комплект керамических плиток для церкви Рождества Богородицы в селе Поярково Московской области. Первый подобный комплект «Рождество Богоматери» был неудачным. Второй, такой же, установили на храме. В музей привезли третий комплект. Модели и формы были изготовлены Е. Д. Тарабиным в 2007-2008 гг. Поиски его наследия продолжаются.